Невидима и свободна. Как журналистка и кинокритик Екатерина Барабаш ушла из-под домашнего ареста
В конце февраля 2025 года журналист и кинокритик Екатерина Барабаш была задержана в Москве. За посты в соцсетях о войне в Украине Следственный комитет РФ обвинил ее в распространении «фейков» о российской армии по мотивам ненависти. В России по такому обвинению дают от пяти до 10 лет тюрьмы. К счастью, Екатерине удалось сбежать из-под домашнего ареста и добраться до Европы. Сегодня мы наконец-то можем рассказать о том, как это было.
Дисклеймер: личности большинства источников в этой истории скрыты ради их безопасности
– Ее нужно срочно спасать.Ты что, не понимаешь, что сейчас в России под домашний арест по политическим статьям помещают не для того, чтобы человек остался на свободе? И действовать надо немедленно. Когда арестуют по-настоящему, Кате уже не поможешь.
– А как же Катина мама? 96 лет…
– Думаешь, для мамы будет лучше, что ее дочь в тюрьме?
Апрельским поздним вечером в Перудже было зябко. Бар, куда я пришла со знакомым после мероприятий Международного фестиваля журналистики, уже закрывался, и мы разговаривали на открытой всем ветрам террасе. Санджовезе и негрони согревали, но не слишком. Впрочем, в Москве, где моя коллега и подруга Екатерина Барабаш полтора месяца как сидела под домашним арестом в ожидании суда по своему уголовному делу, вообще шел снег.
***
Катю задержали в Москве 25 февраля 2025 года по обвинению в распространении фейков против российской армии. Утром в дверь постучали силовики в масках, устроили обыск – как она потом рассказывала мне в письме, довольно аккуратный, без погрома. Конфисковали мобильный телефон и компьютер, паспорта – внутренний и заграничный, и увезли на допрос в ближайшее отделение полиции, где она провела ночь. Наутро Следственный комитет сообщил, что Екатерине Барабаш предъявлено обвинение по пункту «д» части 2 статьи 207.3 УК. Максимальное наказание — штраф от 3 млн до 5 млн рублей, либо принудительные работы на срок до пяти лет, либо лишение свободы на срок от пяти до 10 лет.
В то время мы с Катей тогда еще работали в Republic: она писала о театре, кино и культурной политике, я была заместителем главного редактора. В день задержания у нее вышла колонка «И пораженье от победы не научился отличать. Поставит ли Константин Богомолов спектакль об успехах Путина?», крайне непочтительная по отношению к обоим персонажам. Хотя, как и в уголовных делах многих российских журналистов по статье 207.3, обвинение использовало для доказательств не публикации в СМИ, а посты в соцсетях. На допросе 25 февраля следователь вслух зачитывал 27 фейсбучных постов, в которых Екатерина писала всё, что думала о войне России против Украины (в обвинительное заключение вошло три из них).
То, что российские силовики следят за Барабаш, можно было понять еще в ноябре прошлого года, когда ее начали останавливать на пограничном контроле в международных аэропортах. Первые три задержки длились от 30 минут до часа. В четвертый раз, 22 февраля, когда Катя возвращалась с Берлинале, пограничники не отпускали ее три часа. По словам известного российского правозащитника, обычно так происходит, когда в базе данных пограничной службы ФСБ есть некое предупреждение о конкретной персоне — и сотрудник должен связаться с куратором этой персоны, чтобы получить указания о своих дальнейших действиях. А поскольку кураторы ФСБ тоже люди и у них могут быть личные дела (тем более в выходной накануне Дня защитника отечества), порой ожидание может затянуться.
Пограничники, останавливая Барабаш на границе, называли причиной то, что она родилась в Харькове. Этим её связи с Украиной не ограничиваются. Отец журналистки — известный филолог, бывший первый замминистра культуры СССР Юрий Барабаш, — специализировался на истории украинской литературы. В 2011 году он получил Орден «За заслуги» III степени «за весомый личный вклад в укрепление международного авторитета Украины, популяризацию её исторического наследия и современных достижений и по случаю 20-й годовщины независимости Украины». Скончался Юрий Яковлевич 28 ноября 2024 года на 93-м году жизни. Сын Кати не смог приехать на похороны любимого деда, как и Катин внук-школьник. Потому что живут они в Киеве.
«Я думаю, что, если бы у следователя, у судьи, у прокурора дети были под обстрелами – они бы точно так же проклинали страну, которая хочет убить их детей. И неважно, что это за страна – твоя собственная или любая другая. В такие моменты в каждой женщине просыпается самка, которая хоть как-то старается прикрыть своих детей. При невозможности прикрыть их телом – пусть хоть словом.
Я смотрю на папины портреты и все время пытаюсь представить себе, как бы он отреагировал на все это. И знаешь – что-то подсказывает мне, что он, конечно, недоволен тем, что я подвела маму, но вместе с тем и гордится мною. Уж я-то его знаю. Ну а что он не дожил до моего ареста и вероятной посадки – может, оно и к лучшему. Мама, этот кремень в юбке, говорит, что они вдвоем с отцом мною гордятся» (из письма Екатерины Барабаш 7 марта 2025 года).
***
Дорогомиловский районный суд избрал мерой пресечения на время предварительного следствия по делу Екатерины Барабаш домашний арест до 25 апреля. «Хоть два месяца на свободе побуду», — порадовалась она, выйдя из зала суда. Еще судья наложил запрет на прогулки, пользование интернетом и сотовой связью. Защита Барабаш не стала подавать апелляцию на это решение: по словам адвоката Михаила Бирюкова, иначе мягкий режим домашнего ареста для его доверительницы мог бы ухудшиться. Да, гулять в электронном браслете ФСИН на ноге можно было только на балконе, зато гостей принимать – без ограничений. В промежутках между гостями и письмами удавалось даже немножко вышивать.
Смешно, но у меня на всякие дела совершенно не остается времени, хотя казалось бы… Все время приходят друзья и несут полезные продукты – конфеты, пирожные, колбасу, торты, вино. Мама всем радуется, но кажется, уже слегка охренела от бесконечной тусы в недавно еще тихом доме. Коты, кажется, уже привыкли и каждый раз вступают в беседы с гостями своими противными голосами. Надеюсь, ничего противозаконного они не наговорили. […] Учитывая переизбыток полезных продуктов, начала заниматься физическими упражнениями – хотя чувствую себя коровой редкой украинской породы. В трогательно оставленном мне пришельцами в масках запасном смартфоне без сим-карты нашла когда-то скачанную игру в слова – когда тебе дается слово, а ты должен из него составлять другие слова. Почему-то мне все время попадаются какие-то тематические словечки типа «отсидка», «донос», «следствие». Видимо, смартфоны что-то знают 🙂 » (из письма Екатерины Барабаш 7 марта 2025 года).
Предварительное следствие по делу завершилось довольно быстро – за месяц и два дня. Окончательное обвинение было предъявлено 26 марта и вновь содержало указание на мотив ненависти — тот самый пункт «д», подразумевающий лишение свободы на срок от пяти до 10 лет. Вдобавок 4 апреля Минюст внес Екатерину Барабаш в реестр иностранных агентов. Рассмотрение ее уголовного дела по существу было назначено на 21 апреля. В общем, события ускоренно двигались в плохом направлении.
В такой обстановке мы с моим коллегой в Перудже и обсуждали, как не допустить Катиного ареста. И по всему выходило, что нужно как можно скорее обращаться в «Вывожук» — общественную инициативу по эвакуации из России людей, находящихся под политическим преследованием. До суда оставалось меньше двух недель, паспорта у Барабаш были конфискованы — но мы знали, что активисты «Вывожука» успешно справлялись с кейсами разной степени сложности. С большой долей вероятности можно было предположить, что организаторы побега повезут Екатерину из России через одну из бывших республик СССР, граничащих с Россией – и переход на безопасную территорию будет для неё нелегальным.
Оставалось только найти безопасный способ для того, чтобы связать активистов с кем-то из Катиных близких и не подвергнуть при этом угрозе её саму. Запрет на пользование электронными средствами связи она с начала ареста беспрекословно соблюдала.
В этом месте подробности будет благоразумнее опустить.
***
Ранним воскресным утром 13 апреля, перед тем как отправиться в аэропорт, я открыла компьютер и написала Кате письмо – о том, что на фестивале в Перудже услышала много новых историй о журналистах в тюрьме и не хочу, чтобы в такой истории оказалась она сама. Как вскоре стало известно, именно в этот момент Екатерина совершила побег из-под домашнего ареста. Причем сделала это незаметно не только для правоохранителей, но и для мамы, маминой сиделки и адвоката.
Через несколько часов после Катиного исчезновения к ней в квартиру пришли сотрудники полиции. Они искали срезанный электронный браслет (в квартире его не оказалось), читали письма от родственников из Украины, утверждали, что их коллеги уже нашли Катю, и показывали распечатки с уличных камер видеонаблюдения – там была какая-то женщина с чемоданом на колесиках, снятая со спины. Брату Екатерины на следующий день полицейские фактически предложили сделку: мол, пусть она в течение недели вернется в московскую квартиру, придет в суд 21 апреля, и тогда побег якобы не повлечет для нее никаких последствий. Родственникам и друзьям Кати в Москве оставалось только развести руками: они не имели с ней никакой связи и не знали, где она находится.
Об этом не знали и активисты «Вывожука». Через некоторое время после исчезновения Кати выяснилось, что ее эвакуацию организовала другая группа поддержки. При этом события в процессе Катиного вывоза из России пошли по наиболее рискованному для нее сценарию, достойному какого-нибудь остросюжетного сериала на Netflix или AppleTV. А первое сообщение от Кати о том, что она в безопасности, пришло только 26 апреля – в день ее рождения. Прямо как в кино.
Я рада, что этот сериал подошел к счастливому завершению. Екатерина Барабаш — на свободе и вне досягаемости российских властей. Ее новые публикации скоро будут доступны на «Мосте».
