Анна Каретникова о своём иноагентстве
11 апреля 2025 года Минюст внёс в реестр иноагентов юристку, правозащитницу и писательницу Анну Каретникову. Мы поговорили с Анной о том, что она думает по этому поводу.
Как вы себя чувствуете? Что думаете о новом «статусе»?
Ну, собственно говоря, никак. Не могу сказать, что это приятные эмоции. Но поскольку я нахожусь не в России, то, никакого-то ужаса, мрака и безнадёжности не чувствую тоже.
А где вы были, когда узнали о том, что вас включили в реестр?
Я заходила в подъезд по дороге из спортзала и внезапно увидела что-то такое в своём телефоне.
Почему Минюсту показалось важным тратить свою энергию на включение вас в этот список?
Это очень сложный вопрос, я подозревала, что в какой-то момент должны меня включить. Я продолжала высказываться, в первую очередь о тюрьме, и им, видимо, надо было меня как-то обозвать, чтобы моя экспертиза не казалась моим собеседникам компетентной, а казалась им враждебно-агентской. Они могли меня раньше включить [в этот реестр], разумеется, но тут есть нюанс. Дело в том, что когда меня брали на работу в УФСИН по Москве в 2016 году, я являлась членом совета Правозащитного центра «Мемориал», который уже на тот момент был признан иностранным агентом. То есть, по-хорошему, я пять лет проработала [в УФСИН], и больше двух лет назад уехала [из России], видимо, семь лет понадобилось Министерству юстиции, которому подчиняется УФСИН, чтобы понять, что я все-таки иностранный агент. В общем, быстро сообразили.
Вы сказали, что не будете маркировать свои высказывания. Как вам кажется, почему это важно? Не делать или делать?
Я уезжала для того, чтобы иметь право говорить. Когда передо мной стоял выбор, сесть ли мне в тюрьму или уехать, я выбрала все-таки уехать, хоть выбор был непростой, и уехала именно для того, чтобы иметь право разговаривать. И в том числе не обзывать себя всякими словами, которые придумывает репрессивное государство. Поэтому нет, я не буду этого делать. Я понимаю тех, кто маркируется, находясь в России, тех, у кого в России близкие, которые могут пострадать от возбуждения уголовных дел. Но я этого делать не буду.
Как вам кажется, что важно слышать нашим молодым коллегам, правозащитницам, правозащитникам, которые находятся в России? Хотелось бы вам что-то им сказать?
Хочется сказать, чтобы они держались, что мрак не бывает абсолютным, всё это должно в какой-то момент закончиться. В России достаточно умных, порядочных, эмпатичных людей, поэтому это не может продолжаться долго, и когда-нибудь закончится. Важно держаться и оставаться порядочными людьми, по возможности что-то делать. Конечно, не ставя свою жизнь и безопасность под угрозу.
Как вы думаете, по какому принципу Минюст выбирает, кого в какой день вносить в реестр? Наш проект внесли в один день с рэпером из группы «Каста» Владиславом Лешкевичем.
Ой, а меня с первым министром иностранных дел. Ну, значит, у меня большая перспектива. И я надеюсь, что в России. Хотя я бы предпочла пост либо директора ФСИН, либо министра внутренних дел.